Наша Австрия на Пруте

Черновцы часто называют маленькой Веной. Хотя местные говорят: «Нет, что вы! Это Вена – большие, хорошо отреставрированные Черновцы»

Чтобы увидеть Черновиц (как при Австро-Венгрии назывался город) начала прошлого века, давайте отправимся в ретро-путешествие. Ведь тот, старый город живет не только в сохранившейся архитектуре современных Черновцов, в его старинных, потрепанных историей двориках, но и на страницах украинских и австрийских писателей, уроженцев города.

К тому времени, как в XIX столетии Черновцы стали столицей Буковинского герцогства в составе Австро-Венгерской империи, на берегах реки Прут насчитывалось всего около двухсот деревянных домиков. Однако в короткие сроки здесь вырос настоящий европейский каменный город, который мог похвалиться не только шикарным театром в стиле модерн и роскошным университетом, но и культурным центром с отелями, ресторанами и магазинами. Немецкий журналист Георг Гайнцен писал, что в этом городе книжных магазинов было больше, чем пекарен, собак здесь называли в честь олимпийских богов, дочери резников пели колоратуры, а извозчики (фирманы) в свободное время обсуждали творчество австрийского писателя-сатирика Карла Клауса. Дороги поддерживались в порядке, а в определенные дни по улицам даже проходил мусорщик. О его появлении сообщал колокольчик, в который трезвонил мальчик, бегущий впереди. Радостные щебечущие домохозяйки тут же выносили из дому скопившийся хлам.

Заколдованная площадь
Самое центровое место города, конечно же, – у ратуши: площадь Рынок, в прошлом Ринг-плац. По преданию, это мистическое место на перекрестке семи дорог выбрал сам король Иосиф II. Площадь словно заколдована – почему-то ни один памятник не задерживался здесь надолго. Первой ласточкой стал монумент святому Яну Непомуку. Убрали. Его место заняла «Пьета» – каменная Богородица, держащая на коленях снятого з креста Иисуса. Чем «Пьета» не угодила румынам, которые в 1918 году пришли в Черновцы на смену австрийцам, – непонятно, однако эту статую тоже снесли, а на ее месте устроился «Унирий» – упитанный буйвол, «символ Великой Румынии». Хотя он люто топтал двуглавого австрийского орла, авторитета среди горожан не заработал. Остряки даже прозвали его Уринием (от слова urin – «моча»). А украинские студенты вовсю потешались над символом могущества Румынии – то сеном щедро угостят, то ведро воды перед мордой бычка поставят, а то с другой стороны монумента лошадиных экскрементов набросают. Прошло время, исчез румынский буйвол. Кстати, и теперь на площади перед ратушей пусто. Не задержались здесь ни бронзовый Ленин, ни большая Красная звезда с 15-метровым обелиском, ни Тарас Григорьевич – классика передвинули подальше от площади.

Снимайте обувь, чтобы улицу не запачкать!
По легенде, во времена империи черновицкие улицы подметались розовыми кустами, а по вымощенной большими каменными плитами улице Кобылянской (тогда Херенгштрасссе, она же Панська) селяне ходили босыми, с башмаками в руках – чтобы не запачкать тротуар грязной обувью.

Город был многонациональным, здесь соседствовали украинцы и румыны, австрийцы и венгры, евреи и поляки. Говорили в городе на особом, черновицком языке – невероятной смеси немецкого, украинского и румынского, с вкраплениями польских и еврейских слов. Как вспоминает австриец и коренной черновчанин Георг Дроздовский, в этом городе сформировался особый немецкий суржик. В нем прочно укоренились слова «перекиньчик» (перебежчик), «голодник» (человек, которому приходится голодать), «криминальник» (тот, который имеет дело с тюрьмой). Из идиша пришло любимое горожанами слово «диллер» (нет, с английским «дельцом» оно не имеет ничего общего, обозначает человека, который слишком много болтает). Полюбились немецкоязычным украинские слова «Овва!» и «Аги». Что значит последнее выражение, точно не известно, однако украинцы в Черновцах часто в проклятиях говорили: «Агі на тебе». Кроме того, по легенде, «Аги» был местным живодером, который часто выполнял функцию палача. Улицу Габсбурггьоге прозвали Гарбузгьоге.

Даже нищие здесь были с особым черновицким гонором. Один такой колоритный неимущий по имени пан Кнопка каждую субботу захаживал в дом Дроздовского, где его угощали чашечкой кофе и пирогом. Однажды Кнопке решили сделать подарок на Рождество – вручили новые штаны. Не из английской шерсти, конечно, а суконные, но добротные. Пан нищий презент внимательно рассмотрел и, бросив: «Я такого не ношу», – обиженно ушел из дома навсегда.

Другому нищему, стучавшему зубами от холода у входа в Фольксгартен, Владимир Залозецкий (украинец, ставший черновицким сенатором) по доброте душевной презентовал свою шубу. Однако на следующий день, увидев этого же нищего опять полуголым и замерзшим, в гневе поинтересовался, где же меховой подарок, на что получил ответ: «Не подошел!»

Конечно, были в Черновцах и возмутители спокойствия – юным «мушкетерам» так не терпелось проявить себя на поле боя, что они искали любого повода. Тот же Дроздовский вспоминает забавную историю, когда на площади встретились польский и украинский студенты. Один из них поздоровался: «Добрый день!» – на что получил ответ: «Но ведь уже вечер!» Поляк не растерялся: «Вы, очевидно, не в курсе, что день насчитывает 24 часа?» Засим последовало короткое и обоюдное: «К вашим услугам!» Однако обычно все заканчивалось достаточно мирно, на следующий день студенты красовались всего лишь с небольшими царапинами на левой щеке.

Театры-близнецы Фельнера и Гельмера

Еще в XVIII столетии, на месте нынешнего оперно-драматического театра, рос непроходимый густой лес и завывали волки. Чаща сменилась католическим кладбищем, затем это место побывало в ведомстве военных, послужило пороховым складом и, в конце концов, превратилось в элегантную каменную площадь имени австрийской принцессы Элизабет, с театром во главе.

И каким театром! На постройку храма муз пригласили известный в Европе тандем венских архитекторов Ф. Фельнера и Г. Гельмера (на то время на счету мастеров было уже более сорока зданий, среди них известные театры в Вене, Париже, Одессе). И архитекторы постарались – в городе появилось шикарное трехэтажное здание на 800 мест в стиле позднего барокко с элементами сецессии (так в Австрии называли «модерн»). Декор здания архитекторы сделали пышным, но в меру. Фронтон театра вверху украсили фигурой Мельпомены с факелом в руках, а барельеф на входе изображает сцену из «Эдипа» Софокла. Классики просто-таки толпами окружали театр – на боковых фасадах поселились бюсты Шуберта, Моцарта, Шиллера, Бетховена и Гайдна. Позже у них появились новые соседи – Шевченко и Пушкин. Интерьер тоже выполнили с роскошью: повсюду радовали глаз лепнина и позолота. Кстати, до сих пор в театре не меняют кресла (только их внутренности, специально высушенные морские водоросли, поменяли на обычный поролон). Все потому, что обновками можно нарушить удивительную акустику – в планировке театра каждая деталь имела смысл и назначение.

Правда, не все было так просто с возведением театра. Место выбрали, проект одобрили. Вот только в бюджете города не оказалось необходимых 600 тысяч крон. Не долго думая, Фельнер и Гельнер воплотили проект в жизнь в более обеспеченном городе Фюрте. И хотя буковинские меценаты все-таки наскребли требующуюся сумму, и уже 14 месяцев спустя на площади принцессы Сиси красовался шикарный театр, он не уникален. Его точная копия, такой себе каменный брат-близнец, живет и здравствует в небольшом баварском городке.

Открылся театр пьесой Шентана «Мария-Терезия». Во времена Австро-Венгрии на сцене выступали известные европейские мастера. Билеты раскупались мгновенно, спектакли шли на разных языках.

Сегодня оперно-драматический театр носит имя Ольги Кобылянской – ее задумчивую, в бронзе можно встретить у входа. Раньше ее место занимала мраморная скульптура Фридриха Шиллера. Однако немец слишком уж нервировал румынскую власть, и ему пришлось сменить прописку.

Модницы с колибри

Одевались в Черновцах со вкусом и шиком. Холеные, запакованные в корсеты дамы затягивали грудь в шелка, а сзади, пониже спины, создавали объем – как раз вошли в моду выпуклости.

На шляпу цепляли длинные пышные страусовые перья (они назывались Pleureuse – «плач»), искусственных птичек, а подчас и целые фруктовые сады из вишен, абрикос и малины. Правда, в ветреную погоду модницам с обильным шляпным декором приходилось несладко – удержать тяжеленную шляпу и сохранить при этом величественный вид было не так-то легко. Конечно, не обходилось и без дамских «шпилек» в сторону модниц. Говорят, здесь можно было услышать въедливое замечание: «Вы заметили, что мадам такая-то совсем выжила из ума? На ней шляпка с колибри, хотя к ее массе подошли бы птички калибром побольше!»

Прогуливались обычно в роскошном саду «Фольксгартен». Там же был павильон, где танцевали гавот, лансье, кадриль и менуэт, а позже – танго и фокстрот. Обеспеченные горожане катались на фиакрах, люди с кошельком потоньше – на одноконной упряжке. Вскоре появился в городе и трамвай, который тут же прозвали «летричкой» (сокращенно от электрички). В нем были первый и второй классы, вагончик для курящих. От станции «Фольксгартен» трамвайчик ехал через весь город до реки Прут. Правда, в первый же день, 3 июня 1897 года, не повезло рогатому чуду техники – трамвай попал в ДТП. На рынке напугал лошадей, которые поранили двоих горожан – один получил синяк под глазом, второму повредило руку. В теплое время года трамвай переходил на летние открытые вагончики, на которых гроздьями висели пассажиры.

Ели горожане с таким же вкусом и размахом, как и одевались, – в Черновцах умели наслаждаться жизнью. В каждом ресторане можно было заказать и перченый венгреский паприкаш, и украинские деруны (горячие, они просто таяли во рту и мгновенно исчезали со стола), и завернутые в листья капусты галушки. На сладкое по молдавскому обычаю вместе с холодной водой подавалась «дульчаца» – конфитюр из розовых листьев ароматного сорта, черных черешен, крыжовника или переваренных молодых орехов.

Купола – словно ветром погнуло

На улице Русской стоит необычное культовое здание – Николаевский кафедральный собор. А необычное оно из-за своих куполов, гнутых, словно их ветер подпортил.

У этой черновицкой церкви, которую местные жители прозвали «пьяной», тоже есть близнец. Только в Румынии. Это храм из города Куртя-де-Арджеш. Черновицкую «пьяную» церковь построили в 1939 году. По легенде, виной таким покрученным куполам – любовь. А дело было так: церковь построить никак не удавалось – все время падали стены. Чтобы укрепить здание, решено было замуровать молодую женщину, ту, которая первой пройдет по улице. По злой иронии судьбы первой по улице минула жена главного архитектора, однако он уже никак не смог ее спасти. Замуровал красавицу жену и поседел. А за ночь и купола погнуло. Правда, легенда эта посвящена румынской церкви, но рассказывают ее охотно и у стен Николаевской.

Автор: Антонина МАЛЕЙ / 14:50 01.04.2008